СИЛУЭТ ГОРЫ

Когда Ёдзи было чуть больше года, в 1944-м, его отца призвали в армию. Тот не хотел идти воевать, да и было очевидно, что Япония потерпит поражение. Вскоре пришла бумажка желтого цвета – официальное извещение о смерти на поле боя: «Погиб во время ожесточенных военных действий на филиппинском фронте».

Еще года два-три Фуми ждала мужа, но потом смирилась, устроила похороны и приняла решение: второй раз замуж не выходить, а ребенка воспитывать одной. «Я и сейчас иногда думаю, насколько легче сложилась бы жизнь, если бы мать второй раз вышла замуж и стала счастливой», — обмолвится как-то Ямамото.

Она стала посещать занятия в колледже моды Бунка, где изучала кройку и шитье, технологию изготовления европейской одежды. Мать все силы отдавала изготовлению одежды, чтобы иметь возможность прокормить и воспитать сына. Вскоре ей удалось открыть свой собственный магазинчик европейской одежды в Токио.

«Главная мелодия моего детства — стук ее швейной машинки. Я так скучал по ней всегда! И очень боялся, что мама уйдет и больше не вернется. Этот страх поселился в моей душе навсегда», — признается модельер. — «Может быть, поэтому во всех коллекциях мне всегда очень важно, как женщина выглядит со спины. По ней я могу легко распознать, счастлива ли она, грустна ли, торопится на свидание или переживает известие о разрыве. И в каждом уходе манекенщицы я мысленно проигрываю свое расставание с мамой. Я плачу, кричу ей что-то вослед, умоляю вернуться. А она все равно уходит. Моя мать — очень сильная и строгая женщина. Она считала, что таким образом меня воспитывает. А я до сих пор не могу ей простить, что она заставляла меня так страдать».

Его внутренняя связь с матерью никогда не прерывалась. Он скажет, что их всегда было только двое — мама и он. И она всегда носила черное.

Ёдзи рассказывал, что с четырех-пяти лет его всегда окружали женщины: «Моя мать обшивала всю округу. И я жил среди платьев. Приходил из школы и видел вокруг одни платья. Я шарахался от них, как от чумы». Материала было мало, поэтому Фуми старалась использовать каждый клочок ткани. Ёдзи, наблюдая за ее трудами, полюбил рисовать модели вещей, кроить и шить.

«Больше всего мне хотелось стать человеком, который делает своими руками какие-то материальные вещи, а если уж выбирать — то художником», — рассуждает Ямамото. — «Но я уже понимал, что даже если поступлю в Токийский университет искусств и стану художником, то картины продавать совсем не просто, а потому я выбрал университет Кэйо, намереваясь стать офисным служащим». Стоит ли говорить, что из этой затеи ничего не вышло. Сам Ёдзи объясняет это тем различием в достатке с однокурсниками, которое било в глаза.

Мать разрешила ему поступить в Бунку: «Желания стать дизайнером модной одежды у меня в то время еще совершенно не было, и я намеревался помогать матери в магазине, после того как закончу колледж. И я действительно стал помогать». Это было тяжело и обидно: приходилось обслуживать клиенток разного происхождения и достатка, за которых чаще всего платили мужчины, подгибать полы одежды, стоя на коленях, пытаться сделать им одежду по картинкам из журналов. «Так вот, это чувство унижения становилось все более и более острым, и мне захотелось создавать одежду, которую я сам хотел делать, захотелось делать готовое платье. Так и начался тот ад, который продолжается до сих пор…», — почти серьезно говорит Ёдзи.

В 1972 году, в возрасте 29 лет, молодой дизайнер основал компанию Y. Через пять лет он выпустит свою дебютную коллекцию в Токио, а в 1981-м очутится в Париже, где по случайному (или неслучайному) стечению обстоятельств встретит еще одну японку Рей Кавакубо, с которой у него совпадут эстетические взгляды. Их общий показ вызовет шумиху и разговоры о «желтой угрозе», о нашествии «странной японской армии», нарушающей общепринятые правила и делающей «ужасную» одежду. Многие критики назовут творения Ёдзи «лохмотьями» и «стилем беженцев», «одеждой нищих и бомжей», даже не представляя силу романтизма и деконструктивизма.

Отличительным знаком этого явления стал готический черный цвет. Объяснений приверженности Ямамото этому цвету за эти годы накопилось много. Но главных обстоятельства два. Эмоциональное: «Красочные сексуальные вещи, то, что называется модой, появляется только в городах. А в городах много народу, и если все будут носить одежду разных цветов, то получится неопрятно, не правда ли? Поэтому я с самого начала для себя решил, что хотя бы та одежда, которую делаю я, не будет раздражать глаз, решил придерживаться монотонности. Поэтому, по возможности, цветом я не пользуюсь. Я просто хотел по меньшей мере не раздражать глаза других людей. Поэтому и сам хожу в такой одежде. Это называется „I’m not going to disturb you“ („Я не собираюсь причинять Вам беспокойство“)».

Более философскую точку зрения модельер выскажет в фильме Вима Вендерса «Записки об одеждах и городах» (1989): «Если говорить о создании одежды, то применение черного цвета объясняется просто: я всегда создаю только силуэт, то есть форму. Цвет для этого не нужен. Для меня важна только текстура. Цветные ткани пробуждают во мне разнообразные чувства и настроения, которые меня, скорее, отвлекают. Поэтому, когда у меня появляется новая идея, я всегда представляю ее в черном цвете. Белый или неокрашенный, то есть серовато-бежевый материал тоже несет определенный смысл, который мне не нравится. А черный — это как бы квинтэссенция всех цветов, результат их смешения. Это все равно, что бросить всё в один котел, в Черное море и забыть». Наконец, не отрицает Ямамото и такое свойство черной одежды, которое позволяет человеку попросту выглядеть стройнее.

С самого начала Ёдзи Ямамото предложил отказаться от тяги к совершенству, введя увлечение асимметрией: «Идеально симметричный объект, пусть даже это человек, кажется мне некрасивым. В моих глазах всё должно быть асимметричным. Мне трудно выразить это ощущение словами, но многие важные понятия, например: „изящный“, „достойный“, „дружелюбный“, „нежный“, образуют асимметричные пары со своими противоположностями. А если предметы идеально симметричны, они уродливы. За ними уже не чувствуется рука создавшего их человека. Человек не может создать идеальную вещь, она должна быть с изъяном. Это нормально. Меня волнуют только такие вещи. И только они мне нравятся. Если я создаю что-нибудь четкое и симметричное, то всегда хочу его „подпортить“, нарушить эту правильность».

Самому Ёдзи Ямамото важно, чтобы его считали именно портным. Его всегда привлекала как сама ткань, ее цвет или рисунок, возможности создать из нее ту или иную модель, так и тактильные ощущения, ведь они тоже создают наше эмоциональное состояние, определенный образ — чувственный, романтический или экзотичный.

Режиссер Вим Вендерс вспоминал: «Я познакомился с Ёдзи Ямамото благодаря его индивидуальности. Я купил сорочку и пиджак. Вам знакомо чувство: надеваешь обновку, смотришь в зеркало и радуешься своей новой коже. Но с этой сорочкой и пиджаком было иначе. Они с самого начала были сразу „новыми“ и „старыми“. В зеркале я, естественно, увидел самого себя, но только лучше, самобытнее прежнего. У меня было странное ощущение: я надел — у меня нет другого слова — я надел просто сорочку и просто пиджак, и в них стал самим собой. Я чувствовал себя защищённым, как рыцарь в латах.
Но это лишь сорочка и пиджак! Я был потрясен. На лейбле надпись Yohji Yamamoto. Кто он? Какой секрет раскрыл Ямамото? В чем дело, в выкройке или ткани? Ни то, ни другое не объясняло моего чувства. Оно шло издалека. Из глубин. Оно шло из прошлого. Пиджак напомнил о детстве и отце, словно мои воспоминания вшили или даже вплели нитью в ткань. Он передавал это чувство, и лучше всех слов выражал понятие „отец“. Что Ямамото знал о нас?..»

Что характерно, свои ткани модельер всегда покупал у древнего семейства ремесленников из Киото, производящих монашеские робы. «Когда мне было двадцать лет, мне хотелось конструировать время. Я вообще люблю подержанную одежду. По-хорошему, ткань должна вылежаться лет десять, ведь она тоже живёт. И тоже меняется со временем. Я думал: „Ты будешь обрабатывать время“. Обрабатывать время — это здорово», — размышляет японец.

В том же фильме, когда Вендерс знакомит с методами работы Ямамото, в токийский офисе Ёдзи обнаруживаются многочисленные фотографии и репродукции, а также любимая обоими книга — «Люди XX века» Августа Зандера, которую мастер бесчисленное количество раз просматривал, разгадывая судьбы конкретных людей по их лица и одежде: политики, фермеры, монахини, штукатуры, шарманщики, уборщики, цыгане и ветераны Первой мировой...

«Я единственный сын у матери. Моя жизнь посвящена этой удивительной женщине. Всё затевалось ради нее. Нашим миром всегда правили мужчины. Это мужской мир. Поэтому я должен постоянно ее оберегать. Я почитаю женщин, и, создавая модели для них, как бы говорю: „Могу я вам помочь?“». Его творчество не просто помогло женщинам, оно перевернуло взгляд на их место в современном обществе. Модели Ямамото — для сильных женщин, которые выше материальных ценностей, независимы и могут позволить себе жить так, как им хочется. Вместо того чтобы подчеркивать женскую сексуальность, модельер предпочел заострить внимание на уме и благородстве.

Ёдзи Ямамото одевает модели в длинные платья и оверсайз, допускает лишь легкий макияж или вообще обходится без него. Предпочитает обувь на плоской подошве, ведь она более удобна. В целом, дизайнер освободил женщину от скованности: «Мне кажется, если женщина надевает слишком узкую одежду, то это делается, чтобы изумить мужчину». Ямамото адаптировал много деталей мужской одежды для женщины: «С точки зрения дизайна, мужская одежда более чистая. Она проще, и в ней отсутствуют элементы декорирования. Я всегда задаюсь вопросом: кто решил, что должны быть отличия в мужской и женской одежде. Возможно, это решили мужчины».

«Я родился в Токио. И считаю себя скорее токийцем, чем японцем. Так мне кажется. У людей моего поколения, которые родились в Токио или в других больших городах, нет чувства национальной принадлежности. Мне нравится это ощущение безответственности», — в Ямамото переплелись и восточные, и западные образы мыслей и эстетики. «Мне понятно, почему европейцам мои работы представляются очень японскими. Возможно, потому, что обычно любую работу воспринимаешь как законченный результат, условно говоря, как 100%. А я всегда стараюсь закончить работу не доходя до этих 100%. Эти недостающие пять, семь или десять процентов и составляют „японскую“ незаконченность, неопределенность или незавершенность», — говорит Ёдзи.

При этом он, возможно, будет последним дизайнером, для которого что-то значит лейбл «Made in Japan»: «Это очень затратное производство — ручной труд в Японии самый дорогой в мире. Так что это мой долг — поддерживать малые традиционные японские производства. Я пользуюсь услугами семейных фабрик. Важно продолжать работать таким же образом, иначе эти предприятия исчезнут».

По-японски, фамилия «Ямамото» означает «У подножия горы». И хотя Ёдзи никогда не ощущал себя на ее вершине, новые горизонты в фэшн-индустрии он увидел. В 2003 году он начал сотрудничать с компанией adidas, разработав линию Y-3. Эта коллаборация открыла путь для других модельеров к творческим соглашениям с брендами одежды для активного образа жизни. Спорт для Ёдзи Ямамото не пустой звук: он увлекается каратэ, является обладателем 4-го дана и стал председателем Всемирной федерации каратэномичи.

«Если честно, нет у меня ощущения, что я чего-то добился. Я все время спрашиваю себя: „Ёдзи, зачем ты этим занимаешься? Зачем ты тратишь оставшуюся жизнь на эти тряпочки?» Почему-то чаще всего этот вопрос я задаю себе по утрам, стоя под холодным душем. И только один ответ пульсирует у меня в висках: „It’s enough! It’s enough“ („С меня хватит! Довольно“). Какие уж тут достижения, если каждый день думаешь только о том, как спрыгнуть с подножки поезда, чтобы при этом не разбиться насмерть. Ну а самое печальное — это то, что не успеет закончиться одно дефиле, как мне надо думать уже о следующей коллекции».

В молодости он путешествовал по Индии и Марокко, а затем организовывал показы, которые можно было бы назвать дневниками в картинках. Но со временем этого стало недостаточно, и мастер стал больше черпать вдохновение из фильмов, книг. Яркой страницей его студенческих впечатлений стала Россия: «Я отправился в путешествие во время летних каникул и путешествовал около четырех месяцев. Очень красивы были белые ночи в прекрасном городе Санкт-Петербурге, который в то время был Ленинградом. В Москве я ходил в Большой театр смотреть балет. Мне многое понравилось. Девушки симпатичные, с белой кожей, полные, с черными волосами. Я открыл для себя литературу благодаря русским писателям, которых начал читать со средней школы. Сначала я читал Горького, Пушкина, советскую пролетарскую литературу, а затем уже начал читать Достоевского. Его мир захватил меня целиком и полностью. В конце средней школы и в старшей школе я прочитал всего Достоевского, включая переписку. Я стал фанатом Достоевского. Так, со средней школы где-то глубоко внутри меня сидел образ русского человека».

Ёдзи Ямамото вдохновил огромное число последователей в мире моды, повлиял на музыку и кино. Одним из них стала его дочь Лими Фе, которая добавила к идеям отца долю безрассудности.

Он подверг сомнению западный идеал красоты и стер грань между мужской и женской одеждой, воспел личность в женщине. Пережил крах собственной компании. Но не остановился, продолжая разрушать барьеры. Даже со временем у Ёдзи собственные, нетривиальные отношения: «Меня, в общем-то, не интересует будущее, я в него не верю. Я попросту ему не доверяю. Не могу работать „ради завтрашнего дня“. Со мной всегда мое прошлое. И больше я ничего не знаю. И больше ничего не понимаю». И даже с глазами, обращенными в прошлое, он меняет наше время. / FC